Знаете, у девочек есть такая традиция – выгуливать платьишки. У меня было не платьишко, а нечто гораздо более кошерное: комплект афганских племенных украшений (а также индийских и турецких стилизованных цацок). Они так срочно просились выгуляться, что когда в очередной раз челябинский Варкендер мне сказал: «А поехали!» – я ответила захаритом: «Ли-ли-ли-яп!.. В смысле, ага».
Общаясь с оргами «о роли личности в исто(е)рии», листая форум и уныло глядя на прогноз погоды, с каждым днем добавляла новую камизу в рюкзачок-восьмидесятку. Блонда-то блонда, но на играх (обычных, то есть, ролевых) привыкла к всеобщему раздолбайству, поэтому рассчитывала на автономку: палатка 4м (для меня и моего непомерно раздутого ЧСВ), горелка, котелок и прочие нужности для тягот походной жизни в одиночку, включая антимоскитные свечи.
2 мая, добравшись на полигон с совершенно чудесными челябинскими ребятами, я приуныла до состояния ступора, ибо град, ветер, щебень и прочий марс. Прокапризничавшись в палатке, я увидела, что мир прекрасен. Во-первых, вода уходит в гравий, не оставляя слякоти, затем все быстро высыхает – и уже можно жить. Во-вторых, туалеты! Централизованно построенные туалеты! В-третьих, нормальные дрова! Не горстка ивовых прутиков, которые еще нужно собирать по всему полигону, а нормальное дерево, которое в принципе может гореть. А когда ребята пошли к Бабаю есть шашлыки, я поняла, что цивилизация ж, однако!
Потом мы увидели Дашу, обходящую жилой лагерь с технической информацией. Упав к ней на хвост, мы с Фоксой попросили отвести нас в кишлак. Как раз начинался последний «приступ» небесного недержания за тот день. В кишлаке героические мужчины натягивали баннеры, которые снова срывало ветром, и так пять раз (и не знаю, сколько раз ДО этого). Если честно, то я ВНЕЗАПНО очень сильно захотела домой, но с подводной лодки деваться уже было некуда. А они все строили, ветер снова все ломал, а они снова строили…
Замерзшим лицом я попыталась выразить восхищение их упорством, но мышцы не слушались, получилось что-то жалкое, настолько, что Фокса меня взяла за шкварник и очень сильно упирающуюся оттранспортировала до ребят из «Малахита» (на самом деле я очень стеснительный и некоммуникабельный человек). Там я едва ли не уселась на теплый чайник, меня отогрели, привели в чувство, и я почапала в лагерь дошивать голубой балахон, который на следующий день вызвал небольшой батхерт у охранявшей нас полиции.
Утро. Зеркало. «Я тебя не знаю, но я тебя накрашу». Между прочим, умываться специально подогретой водичкой с утра – очень даже клево, а свойство щебня быстро выводить воду дало возможность делать это, не выходя из нагретого солнцем тамбура палатки (так что каждый сам кузнец своего комфорта). Ролетряпок хватило на двоих, на меня – даже в несколько слоев, что было особенно актуально ввиду температуры и ветра. Нарядившись, как елка (с ней меня сближали косы из зеленого капрона – ах, не спрашивайте, почему зеленого… что было, то и резали
), вышла проверить обстановку. Нормально, реакция окружающих понравилась, выгул цацек-тряпок можно считать состоявшимся. Продефилировав по жилому лагерю, ловя боковым зрением объективы и на автопилоте позируя, двинулись на парад.
Очень порадовало, что все же достаточно большая часть товарищей заморочилась антуражем. Да, местами курта-паджам смотрелись несколько забавно, но в целом было здорово, особенно паколи. За антуражность формы ничего не могу сказать, мне в этом разбираться не положено, я блонда. ο все заверте…
Кишлак был прекрасен. Мужчины селения, вы – волшебники, заявляю со всей ответственностью. Печка в домике, настилы из досок, ковры, постоянный кальян, певчая шайтан-машинка на аккумуляторе – это чудо. Через какое-то время я поняла, что, собственно, домой не так уж и хочется, что дом – он, в принципе, вот. Когда подали первое… в смысле, привели журналистов в первый раз, экспромтом полезли родственные взаимоотношения. Мила сразу стала тетушкой, а Лис аль Рахим – дядюшкой, я же извлекла своего персонажа с модуля по «Маскараду» – Латифа бинт Джафар аль Бахийя.
События дальше развивались, как снежный ком. ВНЕЗАПНО в кишлаке оказалась куча людей в форме, потом столь же ВНЕЗАПНО они стали от нас шарахаться при попытке перейти из дома в дом. Потом начали тыкать автоматами. Собственно, как персонаж-нонкомбатант я была возмущена, а игрок уже внутренне азартно накачивал эмоционал для эль-шкандаль. Отдельно стоит сказать, что я в принципе – ни по игре, ни по жизни – не могу убивать. Вот не могу – и все тут. На страйковые игры езжу исключительно антуражной тумбочкой с высоким болевым порогом (на случай очереди с трех метров по голому пузу) с целью трололо и мозговыноса.
Собственно, кувшин и везла исключительно с целью прогулок полигону и легкого троллинга окружающих. Оказалось, даже за пределы кишлака не обязательно выходить! Стоило надеть голубой «кулечек», состряпанный за ночь, полиция напряглась еще сильнее (кстати, ребят, а какой вы хотели от меня документ, удостоверяющий личность? в кишлаке ни у кого ничего такого не было, вроде…). Забавно было, как по мне ерзали металлодетектором: на мне было железа чуть больше чем дофига, но исключительно в виде украшений, поэтому шепнула девушке, что оружия по жизни нет (и не было). Потом в «кулечке» же я с родственниками пошла пасти овец. Чем все это закончилось – все знают
Единственное, чего я опасалась, что меня грохнут прямо на входе в деревню и спектакль окажется несыгранным – охраняющие, спасибо за выдержку
ο тут Остапа понесло… οстерить по игре я могу долго, громко, тщательно и со смаком. Только в очках это делать неудобно. ο когда в тебя тычут стволом, пусть и на расстоянии, тоже неудобно. Краем глаза отметила, как кто-то из военных попросил фотокорра не снимать, – ай, молодца! Значит, наверное, меня сейчас могут начать убивать (мой внутренний подсознательный угнетатель еще бы и карту память попросил отдать). В общем, ругаюсь, ругаюсь, а смотрю – че-то все вокруг слишком напряженные. Я ж привыкла, что в ролевке товарищи, наверное, начнут со мной полемику или мягко нейтрализуют, а тут – молчат и, кажется, что-то снимают с предохранителя… В общем, дядюшка, спасибо, что увел меня в дом, а то мои мозги послужили бы неплохим панно для нашего дома.
Потом были похороны брата дяди, покушение на генералов, началась перманентная стрельба из-за углов. Я спряталась в дом. Очереди по баннерам, постоянно рвущиеся гранаты (одна пробила крышу, кстати) – для непривыкшего человека это было страшно. Казалось, что вне домика уже нет никого живых. Лишь страшные дэвы, холодный ветер с гор и пыль из пустыни. А в доме – старый приемничек, оставленный шурави, теплая печка, кальян, чай, тусклый свет керосинки…
«Если страшно – надо танцевать», – говорила Латифе мать, когда они еще жили в соседнем кишлаке. Когда они еще жили… Как-то Латифа пошла на источник за водой, а вернулась на пепелище. Деревню накрыло ракетным ударом, не выжил никто. Тогда ее приютил у себя дядя. ο Латифа стала танцевать. Очереди и взрывы за стеной задавали один ритм, а музыканты, находящиеся за сотни километров от их кишлака, – другой. За стеной оружие задавало ритм смерти, а здесь музыка задавала ритм жизни… В конце-концов, женщине умереть танцующей – это почти так же, как с оружием в руках для мужчины. Только оружие женщины – сильнее…
В дом входили родственники, гости… Дядя и тетя решили выдать Латифу замуж. Но за достойного. За кого? «Я пойду замуж только за героя», – «Что должен сделать герой?» – «М-м-м-м… пусть захватит и удержит блокпост до двух часов дня»… ο ведь герой нашелся. ο, что самое интересное, блокпост был захвачен с его участием, только вот потом он погиб… Так уже второй год Латифа оставалась в девках
Забавная ситуация. После вечеринки мне нужно было вымыть ноги, чтобы надеть ботинки (я танцевала босиком), выходим из домика – темнота! Около домика стоят товарищи с оружием, очевидно, не талибы и не «мирные жители с большим количеством оружия». Я подзываю: «Дорогой угнетатель, посвети, пожалуйста, фонариком, лапы ополоснуть надо». Вот за что я люблю страйкболистов – всегда помогут девушке, даже с риском для жизни! Посветил, спасибо тебе
А потом я отправилась в «соседний кишлак» спать в сопровождении человека с рацией-болтушкой – показалось, что меня провожает не один человек, а весь полигон одновременно. Наутро оказалось, что кишлак взорван. Пичалько. Потом, посмотрев прессу, поняла, что стала практически звездой светской хроники – мои фотки в трех номерах из шести. Потом нас в очередной раз утюжили с применением особо вонючего черного дыма практически около дверей домика. Глядя на тени бойцов за баннером, хотелось подойти и изнутри… нет, не ткнуть ножом, а так осторожненько по спине постучать, ненавязчиво плечики размять… Я понимаю, что делать этого не стоило, ибо получилась бы надежная кирпичная кладка под стеной, но очень хотелось
Потом моя семья проснулась, в порядке бреда появилась идея «письма турецкому султану», ну, то есть в ООН, что мы ради лулзов всем кишлаком и осуществили, а пресса, полагаю, ради тех же лулзов, опубликовала. А потом все закончилось, на завершающем построении я ВНЕЗАПНО увидела нескольких своих хороших знакомых, которых ни до, ни после игры не заметила или не успела пообщаться. Но потом уже надо было быстро-быстро бежать, собираться, ехать, ехать, ехать, мыться, спаттттьььььь… ο просыпаться по утрам от очередной приснившейся автоматной очереди.
Спасибо всем, с кем сталкивалась на игре! Я надеюсь, вы не восприняли всерьез все мои истерики и тупку – так было надо. Я ведь хоть и блонда – но исключительно ради лулзов Спасибо мастерам, за то, что взяли меня поиграть, благодаря вам я познакомилась с замечательными людьми – моим кишлаком. Я в командах не разбираюсь, но всем вам спасибо, я всех вас очень люблю!
Навсегда ваш, Джанго освобожденный… в смысле, свободная женщина Востока Латифа бинт Джафар аль Бахийя.